(продолжение)
Взойдя на престол, Осман II намеревался всячески подчеркнуть свой статус и права престолонаследника. Во-первых, по его приказанию были устранены все сановники, имевшие отношение к воцарению его предшественника. Во-вторых, само короткое правление Мустафы было объяснено Османом, как досадная ошибка и разрыв с «обычаями предков». В течение первых трех лет все дети, рождавшиеся у Османа от наложниц, умирали во младенчестве. Это не могло не беспокоить молодого султана, и он, опасаясь своего смещения, 12 января 1621 года казнил своего единокровного брата шахзаде Мехмеда, рождённого Ахмеду I наложницей, чьё имя не сохранилось. Убийство брата Осман II объяснил необходимостью в целях предотвращения войны за престолонаследие (на момент казни шахзаде Мехмеду было 15 лет – О.К.). Далее Осман продолжил ломать многовековые традиции, в феврале 1622 года женившись законным браком на красивой девушке из знатной турецкой семьи (правнучке Сулеймана Кануни – О.К.). До него османские султаны строили как свои полигамные отношения, так и свои моногамные семьи только с женщинами нетурецкого происхождения. Этот шаг, наряду с непродуманной политикой Османа, его корыстолюбием и новаторскими взглядами, привёл к массовому недовольству им среди простого люда и особенно – в среде янычар. В мае 1622 года вспыхнул жестокий янычарский мятеж, следствием которого стало зверское убийство Османа II. Эвлия Челеби свидетельствует, что юного султана задушили, перед этим его подвергали жестоким пыткам и побоям, а также у юноши отрезали правое ухо и палец, на котором был перстень, дабы эти части тела могли свидетельствовать, что их обладатель вне всяких сомнений мёртв. Ухо и палец убитого Османа преподнесли инициатору заговора Давуду-паше, зятю низложенного Мустафы I. Осман II таким образом стал первым в османской истории султаном, убитым руками собственного народа.
После гибели Османа II на престол вновь был возведён безумный султан Мустафа, а его мать во второй раз стала Валиде Султан. Давуд-паша, ставший Великим визирем и женатый на родной сестре Мустафы, имел свои цели в воцарении шурина: Мустафа не имел детей и категорически сопротивлялся введению в его гарем наложниц, не имея с женщинами интимных отношений, а его сестра в браке с Давудом-пашой имела сына Сулеймана. После смерти Мустафы сын Давуда-паши мог наследовать престол, но только при условии смерти всех сыновей Ахмеда I. Как предполагают тюркологи, Валиде Султан и Давуд-паша задумали заговор, целью которого было убийство всех сыновей покойного Ахмеда и особенно – ставшего старшим из всех шахзаде Мурада, сына Кёсем Султан. В этой катастрофической ситуации Кёсем Султан проявила себя блестящим стратегом и хитрейшим дипломатом: покушение на Мурада и остальных шахзаде было остановлено: польский посол князь Кшиштоф Збаражский говорит в своём отчёте, что Кёсем предотвратила покушение на своего сына и его братьев, «получив предупреждение или догадавшись сама», добилась усиленной охраны сына, чтобы не допустить его убийства [Донесение о посольстве князя К. Збаражского в Турцию // Османская империя в первой четверти XVII века. / Пер. Н.С.Рашбы. М.: Наука, 1984. С. 103.]. После этого агрессия народа была направлена против Валиде Султан, Великого визиря и больного султана, не причастного к злодействам, что фактически подготовило дальнейшие заговор и дворцовый переворот, приведшие к воцарению Мурада в качестве нового султана и становлению Кёсем в качестве Валиде Султан.

Разъярённые янычары повесили на Ипподроме начальника белых евнухов, преданного Валиде Султан, который спешил в Старый дворец, чтобы убить юных шахзаде. После этого в той же самой камере Семибашенного замка, где был убит Осман II, янычары удавили заговорщика Давуда-пашу, подстрекавшего их когда-то к убийству султана.

Империя была ввергнута в хаос: в Анатолии периодически вспыхивали мятежи, жалованье янычарам задерживалось, из-за чего мог в ближайшее время взбунтоваться стамбульский гарнизон, казна была пуста, Валиде Султан, мать Мустафы I, за год сменила шесть Великих визирей. Кризис подвигал общество к тому, что Мустафа должен быть низложен, а на престол должен быть возведён старший сын Кёсем Мурад. Неопределённость завершилась 10 сентября 1623 года, когда представители всех политических сил встретились с безумным султаном и убедили его отречься от престола в пользу 11-летнего племянника. Мустафа отрёкся и был до конца своих дней отправлен в заточение, где находился вплоть до своей смерти в январе 1639 года.
Многие обвиняли Кёсем Султан в организации дворцового переворота, в результате чего ей пришлось официально отчитываться перед кадиями в своих действиях. К чести Кёсем Султан, оправдалась она столь успешно и дипломатически грамотно, что по сей день ни один источник не может с достоверной точностью обвинить её в инициации дворцового переворота и свержении Мустафы [Musallam B. F. Sex and Society in Islam. Cambridge, England, 1983. 177 р. Р. 94.].
Мурад был опоясан мечом в мечети Эйюба, после чего последовал в Сераль, где совершил молитву ради того, чтобы его служение в качестве высшего правителя было угодно Аллаху и его народу. Затем, соблюдая обычай восходивших на престол султанов, он проследовал в имперскую казну [Мусский И.А. Мурад IV Кровавый // 100 великих диктаторов. М.: Вече. 2002. С. 299 – 304. С. 300.]. Как писал об этом Эвлия Челеби, в казне «не было видно никаких сосудов из золота и, кроме ненужного хлама, обнаружилось лишь шесть мешков монет (30 тысяч акче), сумка с кораллами и сундук с китайским фарфором. Увидев это, султан Мурад наполнил казну своими слезами и, дважды склонившись в молитве, сказал: «Иншаллах, я заполню эту казну богатством тех, кто их украл, и наполню ещё пятьдесят хранилищ в дополнение к этому»» [Мусский И.А. Мурад IV Кровавый // 100 великих диктаторов. М.: Вече. 2002. С. 299 – 304. С. 300.]. Мурад умудрился найти ещё 3040 мешков денег в собственной частной казне, которые по его приказу раздали янычарам в течение месяца после его восхождения на трон.
На следующий день после своего воцарения, Мурад отправил своего дядю Мустафу в Старый дворец, куда была отправлена и мать Мустафы, чья участь с тех пор неизвестна. В роли Валиде Султан её сменила Кёсем, которая теперь вернулась в гарем Топкапы, где исполняла обязанности регентши при юном Мураде в первые годы его царствования. На тот момент ей было около 32/33 лет, и титул регента при султане она получила официально (!), впервые в истории Османской империи. Другие её сыновья оставались с ней в гареме дворца до достижения ими половой зрелости, после чего переселялись в мужскую половину Топкапы к шахзаде Баязиду, единственному уцелевшему сыну Ахмеда I от другой наложницы. Позднее, когда все они повзрослели достаточно, чтобы представлять гипотетическую угрозу трону, Мурад IV приказал перевести их всех в Кафес (Клетку) и впоследствии умертвил их всех, кроме одного (будущего султана Ибрагима Безумного) [Новичев А.Д. История Турции. Т.1. Л.: Издательство Ленинградского университета. 1963. С. 208.].

Вопреки утверждению И.Б.Мамедова о том, что султан Мурад IV не имел наложниц в качестве Хасеки, а у нескольких невольниц, с которыми он имел интимную близость, не было детей [Мамедов И.Б. Институт Хасеки в гареме османских султанов. // Известия Российского государственного педагогического университета имени А.И. Герцена. 2009. №111. С. 33 – 40. С. 36.], профессор Дж.Фрили с уверенностью называет имя одной из его фавориток – Айше Султан [Фрили Дж. Тайны Османского двора. Частная жизнь султанов. Смоленск: «Русич», 2004. 400 с. С. 141; Frehley John. Secrets of the Ottoman court. The Private Lives of the Sultans. By Orhan to Abdul Majid II (history of everyday life: lifestyle, customs, mentality). 1998. New York, London. 1190 р. Р. 767.], которая, по разным версиям, стала матерью 9 детей Мурада. В 1627 году, в год пятнадцатилетия Мурада IV, Айше Султан родила ему старшего сына шахзаде Ахмеда. Впоследствии у Мурада IV родились ещё сыновья (шахзаде Сулейман, Мехмед, Алаэддин – О.К.), а также двенадцать дочерей, из которых наиболее известны имена Ханзаде Султан, Гевхерхан Султан, Рюкийе Султан, Эсмахан Султан, Сафие Султан. Некоторые источники называют всех вышеперечисленных шахзаде и султанш детьми Мурада от любимицы Айше Султан. Все сыновья и шесть дочерей Мурада умерли от эпидемий чумы, разразившихся в Стамбуле в 1637 и 1640 годах. Выжившие шесть дочерей были выданы замуж за пашей, будучи ещё маленькими девочками. Некоторые эти паши впоследствии стали Великими визирями. Все браки юных султанш устраивала их бабушка, Кёсем Султан, пытавшаяся таким образом устроить многочисленные связи с могущественными вельможами и тем самым поддержать султанат своих детей.
В первые годы царствования Мурада IV Кёсем фактически руководила жизнью государства, в гаремных вопросах и делах обеспечения дворца и двора ей помогал лично преданный ей главный евнух султанского гарема Мустафа-ага [Мусский И.А. Мурад IV Кровавый // 100 великих диктаторов. М.: Вече. 2002. С. 299 – 304. С. 300.]. Действуя в качестве регентши, Кёсем часто переписывалась с великими визирями. Ныне сохранилось 7 её писем без дат. В них ни одного Великого визиря она не называет по имени. В одном из писем она выражает свои тревоги по поводу ситуации в Йемене и здоровья своего сына, что свидетельствует о её прямом участии в государственных делах империи и сильном влиянии на чиновников:

«Из Египта пришли письма, очевидно, и вам тоже, в которых описывается, что там творится. Необходимо срочно что-то делать с Йеменом – это ворота в Мекку. Вы должны сделать все, что в ваших силах. Поговорите об этом с моим сыном. Всё это привело мой разум в полное смятение, поверьте мне… Вам будет очень трудно, но, оказав услугу общине Мухаммеда, вы заработаете себе прощение Бога. Как у вас продвигается дело с выплатой жалованья? Много ли ещё осталось? С Божьей помощью вы позаботитесь об обязательствах, а затем займётесь йеменскими делами. Мой сын уходит утром и возвращается ночью. Я никогда не вижу его. Он всё время на холоде, он опять заболеет. Я так убиваюсь по своему ребёнку, что это съедает меня изнутри, уверяю вас. Поговорите с ним, когда представится случай. Он должен заботиться о себе. Что я могу сделать – он не послушает меня. Он едва оправился после болезни и расхаживает по улицам в такую стужу. Всё это совершенно отняло у меня покой. Всё, что я желаю ему – это остаться живым. Хотя бы попытайтесь сделать что-нибудь насчёт Йемена. Да поможет нам Бог в том положении, в котором мы сейчас находимся…». [Фрили Дж. Тайны Османского двора. Частная жизнь султанов. Смоленск: «Русич», 2004. 400 с. С. 141 – 142; Frehley John. Secrets of the Ottoman court. The Private Lives of the Sultans. By Orhan to Abdul Majid II (history of everyday life: lifestyle, customs, mentality). 1998. New York, London. 1190 р. Р. 768 – 769.].

Отредактировано Эля (Среда, 1 июня, 2016г. 21:38:56)

Д.К.Кантемир в своей работе «История возвышения и упадка Оттоманской империи» упоминает об этом указе, когда пишет о пристрастии Мурада к спиртному, которым тот, по мнению Д.К.Кантемира, был обязан дружбе с запойным алкоголиком Мустафой Бекри (Пьяницей): «Но он [Мурад] гораздо более примечателен своим пьянством, в котором он превзошёл всех своих предшественников, предававшихся этому пороку. Приученный к этому Бекри Мустафой, он не довольствовался питьём вина в одиночку, но принуждал пить с собой даже муфтия и главных судей. Его эдикт, о котором упоминалось выше, разрешил людям всех сословий и всех званий продавать и пить вино. Будучи неумеренным любителем вина, он в то же время являлся смертельным врагом опиума и табака, запретив оба под страхом смерти, и своей рукой убил нескольких человек, кого он обнаружил либо жующими опиум, либо курящими или продающими табак» [Фрили Дж. Тайны Османского двора. Частная жизнь султанов. Смоленск: «Русич», 2004. 400 с. С. 143; Frehley John. Secrets of the Ottoman court. The Private Lives of the Sultans. By Orhan to Abdul Majid II (history of everyday life: lifestyle, customs, mentality). 1998. New York, London. 1190 р. Р. 772.]. Именно в то время, после янычарского мятежа и осуществления социальных реформ, и проявляется личность Мурада IV, что впоследствии дало ему прозвище «Кровавый». Сначала его жестокость проявилась в отношении нарушителей его указов, которая была необходима для устрашения общества и армии и недопущения возможных мятежей в будущем.
Нарушители указов о запрете употребления опиума, табака или кофе рисковали быть повешенными или заколотыми. Однажды застав за курением своего садовника и его жену, Мурад отрубил им ноги и выставил их на публичное обозрение, оставив несчастных истекать кровью [Мусский И.А. Мурад IV Кровавый // 100 великих диктаторов. М.: Вече. 2002. С. 299 – 304. С. 302.]. Его чудовищно жестокие поступки стали легендой. Он отрубал головы всем, кто попадал под малейшее подозрение. Один венецианец решил надстроить свой стамбульский дом дополнительным этажом и был за это повешен, поскольку Мурад решил, то иностранец таким образом решил шпионить за султанским гаремом. Француза, встречавшегося с турецкой девушкой, по приказу Мурада посадили на кол. Султан «многие часы проводил, осуществляя своё право на десять невинных душ в день, стреляя из аркебузы по прохожим, оказывавшимся слишком близко от его дворца. Однажды он утопил несколько женщин, повстречавшихся ему на лугу, из-за того, что они слишком громко смеялись. Он убил одного из своих врачей, заставив того принять сверхдозу опиума. Он пронзил копьём посыльного, ошибочно сообщившего ему, что султанша вместо сына родила дочь. Им собственноручно был обезглавлен его придворный музыкант за то, что исполнял персидскую мелодию, и тем самым – по мнению Мурада – прославлял врагов его империи». Ряд источников утверждает, что в течение 5 лет по его приказу были убиты 25 тысяч человек, и многим из них приписывали смерть от его руки [Мусский И.А. Мурад IV Кровавый // 100 великих диктаторов. М.: Вече. 2002. С. 299 – 304. С. 302 – 303.].

Кёсем Султан снисходительно смотрела на чудовищные поступки сына. Она оставалась неколебимым авторитетом в гареме и продолжала быть для Мурада главным советчиком, действуя умело и дипломатично, чтобы не внушить подозрительному и мнительному сыну-тирану ненужных опасений на свой счёт. Очевидно, ей с успехом это удалось, поскольку, несмотря на официальный отказ от регентства в 1632 году, она продолжала быть самой влиятельной фигурой при дворе сына после него, если не наравне с ним.
Однако, большинство историков сходится во мнении, что тирания Мурада спасла его империю от гибели. Был положен конец всевластию различных санджакбеев, была реорганизована и укреплена армия, реформирован суд, увеличены доходы империи, пополнена казна, устранены правонарушающие возможности ряду феодалов для злоупотреблений в вассальн-ленной системе, проявлена законодательная инициатива по надлежащей защите крестьянства.
Уже в 1634 году Мурад отменил свой указ, ранее предписывающий употребление и продажу алкоголя. Очевидно, султан осознал, какую опасность алкоголь несёт ему лично и стабильности государства в целом. Пол Райкот полагает, что такая противоречивость политики Мурада была напрямую связана с его злоупотреблениями спиртным: «Мурад, впадая в запои, часто терял разум и совершал поступки, отличавшиеся бессмысленной жестокостью. Люди страшились его приближения и старались не попадаться ему на глаза» [Frehley John. Secrets of the Ottoman court. The Private Lives of the Sultans. By Orhan to Abdul Majid II (history of everyday life: lifestyle, customs, mentality). 1998. New York, London. 1190 р. Р. 773 – 774.]. Объясняется поступок султана следующими причинами: «Несмотря на своё великое пристрастие к вину, Мурад осознавал его дурное воздействие на себя и что пьяный разгул склонял его к буйству и жестокости, и вследствие этого, поняв, какая опасность для его народа заключается в этой склонности к пьянству, в особенности для его войска, т.к. беспорядки и мятежи последнего времени во многом происходили вследствие именно этого, он издал чрезвычайно суровый указ против вина, повелевавший снести все питейные заведения, разбить винные бочки и вылить всё вино на землю. Великий султан завёл привычку ходить по улицам переодетым, и, если он встречал пьяного, то приказывал бросить его в тюрьму и бить палками чуть ли не до смерти…» [Frehley John. Secrets of the Ottoman court. The Private Lives of the Sultans. By Orhan to Abdul Majid II (history of everyday life: lifestyle, customs, mentality). 1998. New York, London. 1190 р. Р. 774.].

В 1635 году Мурад организовал поход против Персии, лично возглавив армию и став первым султаном со времён Сулеймана Кануни, принявшим на себя звание главнокомандующего войсками. Турки захватили город Эривань (г.Ереван – О.К.). Гонцы, доставившие в Стамбул депешу об этом успехе, одновременно с ней привезли секретный приказ Мурада казнить его братьев шахзаде Баязида (единокровного брата, сына Ахмеда I от одной из наложниц – О.К.) и Сулеймана (предположительно, родного брата, сына Ахмеда I и Кёсем Султан – О.К.), но сделать это во время торжеств по случаю победы османов, чтобы на их смерти никто не обратил внимания [Ulucay, Cagatay M. Padisahlarin Kadinlari ve Kizlari. Ankara, 1992. 220 p. Р. 125.].
Внешняя политика Мурада IV в 1635 – 1640 гг. была весьма успешна: захвачен Эривань (впоследствии по мирному договору был возвращён персам – О.К.), подавлено пятилетнее восстание в Малой Азии, захвачен Багдад (остался у турок – О.К.), планировалась война с Венецией, но Мурад не успел воплотить эти планы в жизнь.
В 1637 году в Стамбул пришла страшная эпидемия чумы, во время которой умер единственный остававшийся в живых сын Мурада. Смерть ребёнка означала, что единственными потомками династии Османов, помимо самого Мурада, остаются его родные братья, шахзаде Касим и Ибрагим. Они оба находились в заключении в Кафесе. Старший брат Касим оказывался престолонаследником в случае, если бы у Мурада не родилось бы больше сыновей. Осознававший катастрофичность своего положения, Касим не желал возбудить ни малейших подозрений у брата-тирана в возможности своих честолюбивых замыслов. Потому во время аудиенции у Мурада, когда Касим был призван к нему накануне похода на Багдад, шахзаде старался выражать максимальные покорность и послушание. Но это не помогло ему и в тот же день, 17 февраля 1638 года, шахзаде Касим был задушен по приказу своего брата.
Пока Мурад был в победоносном походе на Багдад, 20 января 1639 года скончался его дядя, бывший султан Мустафа I (точные причины смерти неизвестны – О.К.), которого похоронили в Айя-Софии. После смерти Мустафы шахзаде Ибрагим остался единственным представителем мужской линии рода Османов, кроме самого султана Мурада.
Вернувшийся после взятия Багдада Мурад забросил все дела (в это время фактическим правителем империи стала Кёсем Султан), предавшись пьяному разгулу вместе со своими фаворитами, в числе которых был пленный персидский принц Эмиргюнех. Неуёмное пристрастие Мурада к алкоголю окончательно подорвало его здоровье. По мнению П.Райкота, Мурад страдал циррозом печени (некоторые другие исследователи полагают, что причиной его смерти стал не просто цирроз, а злокачественная опухоль всей брюшной полости – О.К.). Очередное застолье в обществе Эмиргюнеха в феврале 1640 года окончательно добило султана [Frehley John. Secrets of the Ottoman court. The Private Lives of the Sultans. By Orhan to Abdul Majid II (history of everyday life: lifestyle, customs, mentality). 1998. New York, London. 1190 р. Р. 795 – 796.]: «Эта беспутная трапеза оказалась роковой для Великого Султана, ибо в его жилах и чреве запылал огонь и у него началась сильная и продолжительная лихорадка. Врачи, за которыми сразу же послали, страшились прибегать к каким-либо средствам, потому что в случае неудачи им пришлось бы заплатить за неё жизнями; в конце концов, они сошлись на том, чтобы пустить ему кровь, но это лишь ускорило его смерть. Несмотря на все их старания, он скончался на четвертый день своей лихорадки, который пришёлся на 8-е (в действительности – 9-е) февраля, на семнадцатом году своего царствования и на двадцать восьмом году жизни» [Фрили Дж. Тайны Османского двора. Частная жизнь султанов. Смоленск: «Русич», 2004. 400 с. С. 160 – 161.].
На момент смерти Мураду было 27,5 лет. Осознав, что умирает, он приказал убить своего брата Ибрагима, дабы остаться последним султаном династии Османов и передать престол крымским ханам из династии Гиреев, на основании родства с Валиде Айше Хафсой Султан.
Мурад IV остался в истории как фигура противоречивая: сильный правитель, наведший в стране порядок, казалось бы, в безвыходной ситуации, расширивший пределы своей державы, но оставивший о себе память, связанную с казнями, террором, шпионажем, убийствами, а потому внушавший современникам и потомкам суеверный ужас [Мусский И.А. Мурад IV Кровавый // 100 великих диктаторов. М.: Вече. 2002. С. 299 – 304. С. 304; Новичев А.Д. История Турции. Т.1. Л.: Издательство Ленинградского университета. 1963. С. 215.]. Дабы почтить память своего сына Мурада, Кёсем Султанв 1640 году построила в Ускюдаре мечеть, школу, госпиталь, фонтан, а также медресе в Анатолии [Улучай Чагатай М. Жёны и дочери османских султанов. Анкара. 1990. С. 159.].
Ибрагима спасла его мать Кёсем Султан. Она убедила Великого визиря Кара Мустафу-пашу и других членов Дивана в том, что Ибрагим является законным наследником. Потому умирающему Мураду солгали в том, что Ибрагим по его приказанию задушен, а самого Ибрагима решено было перевести из Кафеса в Топкапы. Ибрагим к тому моменту уже 4 года жил в Клетке в постоянном страхе, ожидая того, что в любой момент к нему могут придти палачи по приказу Мурада и казнить его. По этой причине Ибрагим долго не хотел открывать дверь визирям, пришедшим известить его о смерти Мурада и его воцарении. Он вышел только тогда, когда Кёсем Султан приказала положить у порога его покоев труп Мурада. Ибрагим покинул покои с радостными воплями: «Мясник умер! Мясник умер!» [Frehley John. Secrets of the Ottoman court. The Private Lives of the Sultans. By Orhan to Abdul Majid II (history of everyday life: lifestyle, customs, mentality). 1998. New York, London. 1190 р. Р. 797.].

Великий визирь Кара Мустафа-паша и Кёсем Султан продолжали управлять всеми делами империи в течение первых четырёх лет правления Ибрагима. Распри между Валиде Султан и Великим визирем в каждым годом становились всё сильнее (как упоминал профессор Джереми Филлипс, трудно было бы найти двух людей, которые ненавидели бы друг друга сильнее, чем Кёсем и Кара Мустафа – О.К.), и в начале 1644 года путём интриг Кёсем Султан, убедившей сына во враждебности Великого визиря по отношению к их семье, Кара Мустафа-паша был казнён. На его место был назначен Султанзаде Мехмед-паша, прапраправнук Сулеймана Кануни и Хюррем Султан (правнук султана Мурада III и Сафие Султан, внук его дочери Айше Султан и Великого визиря Йемишчи Хасана-паши – О.К.). Своим назначением Мехмед-паша был обязан исключительно влиянию на султана Джинджи-ходжи, в результате чего фактически превратился в его марионетку. Позиции Джинджи-ходжи при Ибрагиме после казни Кара Мустафы-паши невероятно усилились, что существенно отодвинуло Кёсем Султан на задний план и привело к утрате её влияния на Ибрагима.
В 1644 году и произошёл конфликт между Кёсем и Ибрагимом, который привёл к тому, что Валиде Султан была изгнана сыном из гарема и отправлена в ссылку в Старый дворец. Ибрагим, отличаясь невероятной любвеобильностью, увлёкся одной из вдов своего брата Мурада. Вопреки османским порядкам, когда женщины умершего султана высылались из гарема Топкапы, при Ибрагиме самые красивые наложницы Мурада IV оставались в Топкапы и стали частью гарема Ибрагима. Вдовствующая султанша отличалась невероятной красотой, и Ибрагима воспылал к ней запретной страстью (согласно исламским традициям и нравственным канонам того времени, интимные отношения с женой/наложницей брата мужчинам запрещались и считались грехом – О.К.), но женщина с презрением отвергла его домогательства. Когда Ибрагим попытался изнасиловать её, она выхватила кинжал и пригрозила ему ударить его, если он не успокоится. На крики и шум схватки прибежала Кёсем Султан, которая выступила в защиту невестки и стала упрекать сына в дурном поступке, что дало молодой султанше возможность скрыться. Это привело Ибрагима в такую ярость, что он изгнал мать из Топкапы и сослал в Старый дворец, в результате чего Кёсем Султан на 4 года, которые оставалось править её сыну, вновь лишилась всех рычагов власти.

Необходимо отметить, что приступы ярости Ибрагима были столь же неконтролируемы и ужасны, как и у его брата Мурада Кровавого. Однажды в таком припадке бешенства он чуть было не убил собственного маленького сына Мехмеда.
Тот случай был описан многими хронистами и остался Мехмеду IV на память в качестве шрама на лбу. После рождения Мехмеда, согласно традициям, к нему должны были приставить кормилицу. Этой кормилицей стала невольница начальника черных евнухов Сюмбюля-аги. В своё время Сюмбюль-ага приобрёл эту девушку у персидского работорговца в полной уверенности в том, что она невинна. Когда выяснилось, что она беременна, Сюмбюль-ага отослал её в дом своего дворецкого, где девушка благополучно родила сына. Сюмбюль так привязался к мальчику, что усыновил его и, пустив в ход все свои связи, добился того, чтобы малыш стал расти и воспитываться в гареме, а его рабыня-мать стала кормилицей маленького шахзаде Мехмеда. Ибрагим тоже очень привязался к этому смышлёному красивому малышу и от души веселился, играя с ним и практически не уделяя внимания родному сыну. Это вызвало ревность и обиду у Хадидже Турхан, и свою злость она выместила на мальчике и его матери. Такое поведение Хасеки вызвало у султана приступ чудовищной ярости: он выхватил маленького сына из рук его матери и швырнул его в водоём (по другой версии – в бассейн или фонтан – О.К.), так что ребёнок едва не утонул, если бы его вовремя не спасли слуги. При падении Мехмед сильно ударился головой и рассёк лоб, в результате чего у него на всю жизнь остался на лбу шрам [Frehley John. Secrets of the Ottoman court. The Private Lives of the Sultans. By Orhan to Abdul Majid II (history of everyday life: lifestyle, customs, mentality). 1998. New York, London. 1190 р. Р. 808 – 809.].

Произошедший инцидент напугал и встревожил Сюмбюля-агу настолько, что он, опасаясь мести Хадидже Турхан, немедленно попросил у султана отставки. Получив просимое, он забрал наложницу с сыном и отплыл из Стамбула, заявив, что хочет совершить паломничество в Мекку. Но его корабль отнесло к Родосу, на борт ворвались мальтийские пираты, убившие Сюмбюля и захватившие в плен мальчика и его мать. Пираты ошибочно полагали, что малыш – сын Ибрагима и за него можно получить огромный выкуп, но их надежды не оправдались. Рабыня быстро умерла, а её сын был воспитан в христианской вере и стал монахом-доминиканцем под именем падре Оттомано [Frehley John. Secrets of the Ottoman court. The Private Lives of the Sultans. By Orhan to Abdul Majid II (history of everyday life: lifestyle, customs, mentality). 1998. New York, London. 1190 р. Р. 809.].
Известие о гибели Сюмбюля-аги и пленении его приёмного сына привело безумного султана в такое бешенство, что он собирался послать флот с десантом к Мальте и взять остров штурмом. Его отговорили от этой затеи, но тогда Ибрагим перенёс свои военные аппетиты на Крит, желая так отомстить Венеции за то, что она позволила пиратам считать этот остров убежищем. В итоге завоевание этого острова для Османской империи затянулось на пятьдесят лет…
Ибрагим всё своё время проводил в гареме, где его оргии достигали эпических размеров. Первый российский востоковед Д.К.Кантемир так рассказывает об этом:
«Насколько Мурад был привержен вину, настолько Ибрагим был предан похоти. Говорят, что он проводил всё своё время в плотских удовольствиях, а, когда его организм был истощён от частого повторения сладострастных удовольствий, он старался восстановить свои силы различными зельями и ухищрениями лекарского искусства. Каждую пятницу, которая у турок является священным днём отдохновения, он посвящал Венере и повелел, чтобы его мать (Кёсем – О.К.), Великий визирь или какой-либо другой знатный вельможа приводили к нему красивую девственницу, пышно разодетую. Стены своих покоев он покрыл зеркалами, чтобы казалось, будто его любовные сражения происходят сразу в нескольких местах. Он приказал, чтобы его подушки набили роскошными мехами, чтобы постель, предназначенная для султанских удовольствий, была бы более изысканной. Более того, он положил под себя целые соболиные шкуры, надеясь, что его страсть воспламенится, если его любовные старания будут затруднены жаром его коленей. В дворцовом саду, называемом «Охота», он часто собирал всех девственниц, заставлял их раздеваться, и сам обнажённый, издавая жеребячье ржание, носился среди них и овладевал то одной, то другой, брыкающимися и сопротивляющимися по его приказу… Однажды ему случайно удалось увидеть половые органы тёлки, и он разослал их формы, отлитые в золоте, по всей империи, приказав разузнать, можно ли отыскать женщину, сотворённую подобным образом, чтобы удовлетворить его похоть. Наконец, такую женщину нашли и привели в женские покои. Он собрал много огромных, увесистых книг с картинками, на которых изображаются различные способы совокупления, благодаря которым он изобрёл несколько новых и доселе неизвестных поз» [Клуг Дж. История гарема в культурах народов мира. Смоленск: «Русич», 2004. 335 с. С. 108; Фрили Дж. Тайны Османского двора. Частная жизнь султанов. Смоленск: «Русич», 2004. 400 с. С. 168 – 169; Musallam B. F. Sex and Society in Islam. Cambridge, England, 1983. 177 р. Р. 103.].

П.Райкот утверждает, что эта фаворитка настолько очаровала Ибрагима, что он не мог отказать ей ни в чём. Это и привело к её падению, поскольку она вызвала раздражение у Кёсем Султан: «По этой причине королева-мать (Валиде Султан – О.К.) воспылала ревностью, и, пригласив её однажды на обед, приказала задушить её и убедила Ибрагима, что она умерла внезапно от острого приступа, отчего несчастный пришёл в отчаяние» [Penzer N. M. The Harem. London, 1936, Ceviri, Sahin D., Istanbul, 2000. 332 p. Р. 263.].

Согласно воспоминаниям современников и многочисленным упоминаниям тюркологов в различных исследованиях, посвящённых периоду правления Ибрагима I и его частной жизни, Ибрагим отдавала в своей личной жизни предпочтение тучным женщинам. Он был, безусловно, падок на женскую красоту, но, помимо неё, его пленяла также излишняя полнота женщин. Всех невольниц, обладающих выдающимися габаритами, было приказано привозить в султанский гарем, где им полагалось вести малоподвижный образ жизни и ежедневно съедать большое количество сладостей, дабы они могли сильнее поправиться. Такие красавицы в гареме Ибрагима I особо приветствовались. По словам современников и связанным с ними подсчётам иностранцев, вес красавиц гарема Ибрагима варьировался в пределах 250 – 500 фунтов (1 фунт = 453 г, т.е. вес составлял – 114 – 220 кг – О.К.). Любимая наложница и сводня Ибрагима Шекер Пара («Кусочек сахара», «Сахарок» - О.К.) была внушительной дамой весом около 230 кг. Однако, ни красота, ни темперамент, ни выдающиеся пышные формы порой не могли спасти наложниц от гнева их Повелителя. Однажды Ибрагим, находясь в гареме и проводя время с наложницами, рассердился на них за какую-то невинную шутку. В результате более 300 красавиц, всех, кто в тот момент присутствовал при инциденте, по его приказу были утоплены в Босфоре [Musallam B. F. Sex and Society in Islam. Cambridge, England, 1983. 177 р. Р. 106.].
При этом Ибрагим оставался щедрым и добродушным человеком, которого портили лишь частые вспышки гнева и жестокости, обусловленные его безумием, и чрезвычайное сладострастие.
Эвлия Челеби довольно лестно отзывается о человеческих качествах Ибрагима:
«Он был необычайно щедрым монархом и раздавал свои сокровища людям самого низкого происхождения и своим любимым женщинам. Банщика он возвысил до поста генерала янычар (что ныне равно генерал-полковнику) в чине паши с тремя бунчуками (бунчук – бычий или конский хвост на украшенном резьбой, перламутром или самоцветами древке, который в средневековой Турции являлся знаком сана и власти пашей – О.К.); а, чтобы порадовать свою фаворитку Шекер Пара, он сделал сына торговца рисом агой янычар…» [Фрили Дж. Тайны Османского двора. Частная жизнь султанов. Смоленск: «Русич», 2004. 400 с. С. 169.].

На следующий день янычары пришли к муфтию, и тот вручил им фетву, в которой объявлялось о низложении Ибрагима за то, что он являлся «дураком, тираном и негодным к правлению». Получив фетву, Ибрагим с нарочитым презрением порвал её и стал угрожать муфтию, который тут же выпустил вторую фетву, объявив, что всякий, кто не повинуется Божьим законам, «…является неверным и лишается трона…». Когда Ибрагиму вручили вторую фетву, он порвал и её и приказал казнить муфтия [Alderson A. D. The Structure of the Ottoman Dynasty. Oxford, 1956, Ceviri, Severcan S., Istanbul, 1998. 312 р. Р. 273; Frehley John. Secrets of the Ottoman court. The Private Lives of the Sultans. By Orhan to Abdul Majid II (history of everyday life: lifestyle, customs, mentality). 1998. New York, London. 1190 р. Р. 817.]. Но к этому времени Ибрагим потерял всякую власть, и его распоряжение было проигнорировано. Тем временем янычары, собравшиеся у Ворот приветствий, требовали его низложения. Лишившись самообладания, Ибрагим бросился в объятия своей матери Кёсем Султан, которой он незадолго до этого с большой неохотой разрешил вернуться в гарем, умоляя её защитить его. Кёсем убедила его отречься от престола, после чего янычары возвели на трон старшего сына Ибрагима, Мехмеда IV, которому исполнилось на тот момент 6,5 лет.
Ибрагима заточили в маленькую каморку над покоями фаворитов, откуда в течение следующих девяти дней наложницы султана слышали его безутешные рыдания. Бедственное положение Ибрагима начало вызывать симпатии к нему со стороны населения, что не на шутку встревожило заговорщиков, осуществивших государственный переворот. Они стали опасаться контрпереворота, который мог бы восстановить Ибрагима на троне. Диван немедленно обзавёлся фетвой, оправдывающей казнь низложенного султана, и 17 августа 1648 года главный палач Кара Али (Черный Али – О.К.) получил приказ удавить его. Эвлия Челеби представляет свою версию того, каким образом совершилась казнь:
«…Когда Кара Али вошёл в каморку Ибрагима, Ибрагим спросил его: «Мастер Али, зачем ты пришёл?». Тот ответил: «Мой повелитель, чтобы сослужить вам похоронную службу». На это Ибрагим ответил: «Посмотрим». Затем палач навалился на него; и, пока они боролись, зашёл один из помощников главного палача, и Ибрагима задушили, наконец, подвязкой. В награду Кара Али получил пятьсот дукатов, и ему настоятельно посоветовали не оставаться больше в Константинополе (Стамбуле – О.К.), но совершить паломничество в Мекку» [Frehley John. Secrets of the Ottoman court. The Private Lives of the Sultans. By Orhan to Abdul Majid II (history of everyday life: lifestyle, customs, mentality). 1998. New York, London. 1190 р. Р. 817 – 818.].

Э.Челеби также описал церемонию похорон Ибрагима, которого похоронили рядом с его дядей Мустафой в приделе Айя Софии. Два безумных султана теперь лежали рядом:
«Тело монарха вымыли и под кипарисами, растущими перед палатой Дивана, в присутствии всех визирей и самого султана Мехмеда прочитали последние молитвы, а шейх-уль-ислам был за имама. На визирях были чёрные чадры, а перед гробом вели лошадей, покрытых чёрными попонами. Гроб был установлен в мавзолее султана Мустафы I, дяди султана Ибрагима. В его время не видели нищих, и всюду щедро платились деньги. Сто поэтов, испытывая глубочайшую скорбь, сочинили эпитафии. Он покоится в Айя Софии вместе с султаном Мустафой, и его могилу часто посещают женщины, потому что он был до них большим охотником» [Фрили Дж. Тайны Османского двора. Частная жизнь султанов. Смоленск: «Русич», 2004. 400 с. С. 173; Frehley John. Secrets of the Ottoman court. The Private Lives of the Sultans. By Orhan to Abdul Majid II (history of everyday life: lifestyle, customs, mentality). 1998. New York, London. 1190 р. Р. 818.].
Так, на тридцать третьем году, закончил свою жизнь «Дели» Ибрагим, безумный султан на османском троне.
Когда сын Ибрагима Безумного Мехмед IV вступил на трон, ему было всего шесть с половиной лет. Он стал самым юным султаном за всю историю Османской империи. Ввиду малолетства Мехмеда полагалось назначить регента, каковым должна была стать мать правящего султана. Так происходило несколько раз в первой половине XVII века. Матери малыша Мехмеда, бывшей славянской рабыне (наиболее распространена украинская версия происхождения – О.К.) Хасеки Хадидже Турхан Валиде Султан, едва исполнился двадцать один год. Она стала самой молодой Валиде Султан за всю историю дома Османов. Воцарение Мехмеда и получение его матерью титула Валиде Султан, фактически означало, что Кёсем Султан утрачивала все рычаги власти и должна была отойти от государственных дел. Но престарелая султанша (Кёсем исполнилось в то время 58/59 лет, по тем временам – глубокая старость – О.К.) не собиралась отказываться от власти. Воспользовавшись тем, что Хадидже Турхан была слишком молода и не успела установить необходимое количество связей в придворном кругу, Кёсем Султан при помощи своего авторитета сумела надавить на визирей Дивана, и Диван «по причине неопытности в государственных делах» отстранил Хадидже Турхан от власти, назначив регентшей Кёсем Султан и даровав ей титул «Бюйюк (старшей) Валиде Султан».
В начале правления Мехмеда IV все посты, занимаемые сторонниками Кёсем, были сохранены за ними. Все предложения по постам и чинам утверждались султаном с благословения Кёсем Султан. В своих письмах внуку она писала: «Лев мой!», а мальчик подписывал все решения, которые бабушка ему рекомендовала [Улучай Чагатай М. Любовные письма османских султанов. Анкара. 1983. С. 176].

Кёсем полагала, что её управление государством продлится ещё долгие годы, но внезапно при дворе у неё появилась соперница. Никогда не видевшая конкуренток среди женщин своего мужа и сыновей, всесильная Кёсем Султан встретила ожесточённое сопротивление со стороны невестки, заносчивой Хадидже Турхан, оказавшейся женщиной умной, жёсткой, властолюбивой и упрямой. В течение трёх лет Кёсем Султан и Хадидже Турхан вели ожесточённую борьбу друг с другом, состязаясь в искусстве плетения интриг и ставя друг другу хитроумные ловушки. За эти три года Хадидже Турхан удалось наладить связи с нужными людьми и заручиться поддержкой начальника черных евнухов Сулеймана-аги (евнухи были очень важным политическим фактором в османском государстве – О.К.), который от её имени стал вербовать сторонников среди командиров сипахов и других могущественных пашей.
В Ускюдаре вспыхнул мятеж сипахов, который был быстро подавлен янычарами. Тем не менее, брожение в народе не прекратилось и перекинулось в столицу, охватив значительную часть её населения. Толпы бунтовщиков подошли вплотную к Топкапы. Кёсем Султан, понимая, что Хадидже Турхан не уступит, и не желая сдавать своих позиций, решила сместить юного Мехмеда с трона и возвести на него младшего брата Мехмеда, Сулеймана. Малыш Сулейман был моложе Мехмеда на несколько месяцев, и был сыном Хасеки Салихи Дилашуб, которая, по мнению Кёсем, была более покладистой и «… не стала бы использовать своё положение Валиде Султан в честолюбивых целях…», как утверждает хронист Наима. В этом заговоре Кёсем опиралась на поддержку Бекташа-аги, командира корпуса янычар, которого она посвятила во все подробности переворота. Как утверждает М.Чагатай Улучай, заговор рухнул из-за того, что одна из невольниц, шпионка Хадидже Турхан, случайно подслушала подозрительный разговор и донесла о нём своей госпоже [Улучай Чагатай М. Жёны и дочери османских султанов. Анкара. 1990. С. 164.].
Хадидже Турхан начала действовать: по её приказу Сулейман-ага и Великий визирь Сиявуш-паша при помощи муфтия смогли раздобыть фетву, санкционирующую казнь Кёсем Султан.
Сулейман-ага собрал отряд из двадцати пажей и провёл его на половину Кёсем. Чёрные евнухи, охранявшие покои Кёсем Султан, беспрепятственно пропустили их. Внутри они сначала обнаружили лишь старуху, исполнявшую в свите Кёсем обязанности шутихи. Эта женщина была вооружена пистолетом, который она навела на пришельцев, когда те стали расспрашивать её о местонахождении Кёсем. Старуха ответила, что она и есть старая султанша, и затем выстрелила в пажей, прежде чем те успели с ней расправиться. Затем они прошли в спальню, где паж по имени Доганджа обнаружил, наконец, Кёсем, прятавшуюся в платяном шкафу.

Она попыталась подкупить пажей, но они забрали у неё деньги, сорвали с неё драгоценные украшения и конфисковали все ценные вещи. Затем Сулейман-ага приказал пажам взять Кёсем за ноги и тащить к воротам, которые вели из гарема в Третий двор, где и должна была состояться её казнь. Но Кёсем сопротивлялась столь яростно, что понадобились усилия четырёх человек, чтобы утихомирить и задушить её. Посчитав султаншу мёртвой, её палачи оставили её лежать на земле и ушли. Но Кёсем только притворилась мёртвой, и, как только пажи скрылись из вида, Кёсем встала на ноги и попыталась скрыться. Её заметили и позвали палачей, которые вернулись и на этот раз «выполнили свою работу на совесть». Они сняли удавку с её шеи лишь после того, как окончательно удостоверились в её смерти. Затем, как рассказывает об этом П.Райкот, «…черные евнухи подняли её труп и, оказывая положенное её сану почтение, отнесли в мечеть и положили там; вокруг мечети собралось около четырёх сотен невольниц, принадлежавших ей, которые оглашали воздух своими громкими плачами и причитаниями и, следуя своему варварскому обычаю, рвали на головах волосы, - сцена, тронувшая сердца всех придворных» [Фрили Дж. Тайны Османского двора. Частная жизнь султанов. Смоленск: «Русич», 2004. 400 с. С. 175 – 176.].
Получив известие о смерти Кёсем Султан, Сиявуш-паша в тот же миг приказал вынести священное знамя Пророка Мухаммеда и водрузить его над главными воротами дворца Топкапы, чтобы его вид внушил религиозный трепет всему населению столицы, особенно мятежным янычарам. Сторонники Бекташа-аги покинули его, присоединившись к силам, поддерживающим Хадидже Турхан, после чего он и другие вожди мятежников были схвачены и казнены.
Похороны Кёсем Султан прошли обыденно, без каких-либо почестей, и состоялись в тот же день, когда она погибла: 2 сентября 1651 года. Её тело положили в мавзолее рядом с супругом Ахмедом I и сыном Мурадом IV возле мечети Султанахмет Джами [Фрили Дж. Тайны Османского двора. Частная жизнь султанов. Смоленск: «Русич», 2004. 400 с. С. 173; Frehley John. Secrets of the Ottoman court. The Private Lives of the Sultans. By Orhan to Abdul Majid II (history of everyday life: lifestyle, customs, mentality). 1998. New York, London. 1190 р. Р. 822.]. Согласно утверждению турецкого исследователя М.Чагатая Улучая, цитировавшего фольклористические источники о Кёсем, несмотря на многие её неблаговидные поступки, такая жестокая смерть обеспечила ей среди народа память, как о «Валиде убиенной» и «Валиде-мученице» [Улучай Чагатай М. Жёны и дочери османских султанов. Анкара. 1990. С. 166.].
Смертью Кёсем Султан завершилась целая эпоха Османской истории – страшная эпоха кровавых мятежей, интриг, убийств. Эпоха нескольких безумных султанов. После Кёсем полновластной госпожой Османской империи стала двадцатичетырехлетняя Хасеки Хадидже Турхан Валиде Султан – последняя представительница «Султаната женщин», которая на протяжении тридцати двух лет была всесильной Валиде Султан при своём сыне Мехмеде IV и которая способствовала началу новой страницы истории Османского государства.
(окончание)
topic-64289752_31120827

за кадром

kesem__sultan

Отредактировано Эля (Пятница, 3 июня, 2016г. 17:40:13)

В «Великолепном веке» в течение 4-х сезонов это кольцо было у Хюррем Султан, а после неё оно досталось Нурбану Султан.

В финале «Великолепного века» Сафие намекнула, что отберёт у своей свекрови это кольцо.

Кольцо власти Хюррем Султан, олицетворяющее женскую власть, кольцо после Хюррем и Нурбану, в «Великолепном веке: Кёсем» будет красоваться на пальце Сафие. И Кёсем приложила много сил, чтобы добраться до этого дорогого кольца..

Я говорила, что кольцо могут носить только те, султанши которые его заслуживают. Отныне, оно твоё...(Сафие-Кесем)

Отредактировано Эля (Четверг, 2 июня, 2016г. 20:59:41)

Рассвет и закат эпохи Валиде Сафие Султан

kosem_sultan

Престолонаследники: Шехзаде Касым, Шехзаде Баязид и Шехзаде Ибрагим.

В Османской империи аборт считался страшным грехом, за который, согласно исламской законам, женщину ожидала смертная казнь. Согрешившим рубили головы, их трупы выставляли на всеобщее обозрение...

...Брак, интимная жизнь...

Семья неприкосновенна, блюдется девственность. Зачатие – священный долг. В Коране говорится, что половые отношения – естественная функция, служащая для продолжения человеческого рода, и только мужчина может заявлять о своих сексуальных желаниях, женщине же предписывается умеренность.

Полигамия составляет одну из характерных черт семейной жизни турок. Однако позволить себе гарем может только состоятельный господин. Простые мужчины часто имели одну жену.  Закон разрешает иметь четырех жен, однако только на том условии, если муж способен прокормить и одеть всех жен и их детей.  С женами мужчина должен обращаться почтенно, уважительно и справедливо. Жены же, в свою очередь, оставляют за мужем право сожительствовать с таким количеством рабынь-наложниц, сколько тот пожелает.

Брак может быть расторгнут мужем в любой момент в одностороннем порядке, если тот трижды произнесет фразу: «Я тебя отвергаю!». Причины объяснять муж не обязан.

Женщина сохраняет за собой приданое и возможность вновь выйти замуж.

Так же брак может быть расторгнут по решению судьи, если женщина беременна (по утверждению мужа) не от него или если муж (по утверждению жены) практикует сексуальные извращения.

В случае прелюбодеяния (сексуальных отношений между мужчиной и женщиной, которая ему запрещена, т.е. не является ни законной супругой, ни рабыней) мужчина подвергается штрафу по усмотрению судьи. Тому же штрафу подвергается замужняя женщина. Однако эта мера наказания почти никогда не применяется, так как для того, что бы судья вынес приговор необходимо 4 свидетеля преступления (мужского пола).

Содомия запрещена Кораном.

Женщина не имеет права выходить из дома без сопровождения мужа или слуг. Не имеет права разговаривать с незнакомыми мужчинами, показывать им свое лицо.

К женскому гомосексуализму отношение терпимое, хотя он и запрещен Кораном.

Турецкая семья разительно отличается от европейской.

Здесь под оком и волей страшего (хозяина) объединяются все: сыновья, их жены; мать семейства; невестки; внуки; наложницы; прислуга; рабы.

Существует строгое разделение пола. Жилище разделено на мужскую и женскую половины. Муж и жена не спят в одной постели постоянно, муж может посещать комнату жены.

Глава семьи имеет абсолютную власть на домом, если он не нарушает законы Корана.

Положение женщин зависимое, они живут в постоянном желании угодить супругу и страхе быть отвергнутыми. Однако на практике хозяйством руководит мать семейства и зачастую хозяин ей подчиняется. Полноты власти в доме женщина добивается, если ей по счастливой случайности удается родить сына-наследника.

Мать выбирает и для сына будущую супругу, которая после свадьбы переходит в подчинение свекрови.  После смерти отца старший сын сохраняет уважение и почтение к матери. Так строится женская карьера в Османской империи.

Дети – объект повышенной заботы и внимания.  Став взрослыми, в свою очередь, дети поддерживают  и опекают пожилых родителей.

Если дети остаются сиротами, то судья ищет им опекунов.
allrpg.info

Южная церковь - Христа Вседержителя, самая большая в комплексе, была возведена императрицей Ириной. После ее смерти в 1134 году Иоанном II была возведена вторая, северная церковь, посвященная Богоматери Милостивой. Между ними построили часовню, в итоге получились три церкви, стоящие в ряд.
Церковь давно подвергается вялотекущей реставрации, поэтому все храмы закрыты лесами, завешаны плакатами.

Апсида церкви Пантократора.

Внизу, общий вид храма. Слева церковь Христа Пантократора, справа Богоматери Милостивой, в центре часовня Архангела Михаила, ставшая усыпальницей династии Комниных. В мавзолее похоронены Иоанн II Комнин, его жена Ирина (ктиторы храма), а также их сын Алексей, Берта Зульцльбахская - жена Мануила Комнина, сам Мануил Комнин, а также Мануил II (1425 г.) и Иоанн VIII (1448 г.) и его жена Мария Трапезундская (1439 г.)
На переднем плане фонари турецкого ресторана.

Ресторан популярен у туристов, с его открытой площадки виден третий холм Города с громадой мечети Сулеймание.


Комплекс султана Сулеймана I Великолепного - Сулеймание, самая большая мечеть Стамбула.

Поздние османские подобные постройки копировали религиозные центры Византии. Например, комплекс мечети Фатих  включал в себя также кроме большой купольной мечети - библиотеки, учебные центры-медресе (кстати, считается, что медресе Фатих дало начало нынешнему Стамбульскому университету), бесплатные кухни и больницы.

Монастырь имел в своем распоряжении несколько подземных цистерн для воды.

Это огромное сооружение - третья по размерам цистерна в Константинополе.


history.livejournal.com

Отредактировано Эля (Вторник, 7 июня, 2016г. 20:58:50)

Бронзовая дверь из Улу Джами в Джизре, сельджукская династия Атабеков Мосула (1155-1160 гг.)

Резьба по штукатурке из Коньи, сельджуки, 13 век.

Резная деревянная дверь, сельджуки, 13-14 вв.

Деревянный сельджукский саркофаг, 1251 г., Акшехир.

Сельджукские деревянные надгробия, 13 век.


Аббасидские капители, 9-10 вв.

Керамический портал из мечети в Ракке, государство Великих Сельджуков, 11-12 вв.

Изразец из Изника, 15-16 вв.

Керамические панно из мечети Алааддина Кейкубада в Конье, 17 век.

Рукописные кораны.

Каменное тюркское надгробие 12-14 вв.

Лев из дворца в Конье, сельджуки,13 век.

Керамическая статуэтка эпохи Халифата.

Интерьер жилища в Анатолии.


Музей находится в непосредственной близости от византийского ипподрома.

livejournal.com

Исследуя правовую систему Османской империи историки обычно указывают на то, что в ней существовало как бы две системы права – религиозный закон (шариат), который регулировал жизнь каждого мусульманина и вторая известная как орф (урф), которую еще называют обычным правом и которая была ни чем иным как системой законодательных актов, принятых самими султанами.

Однако не следует воспринимать их как две соперничавшие системы законодательства, ибо они не были призваны подменять одна другую. Система обычного права сложилась исходя из требований конкретных политических и административных обстоятельств, на которые не было указаний в шариатском праве. Тем не менее, султаны старались не устанавливать каких-либо правил в тех областях, которые были детально в нем разработаны.

Орф базировался на политических и административных традициях тюркских государств, которые султаны старались совместить с исламским наследием Омейядов, Аббасидов, Сельджукидов и мамлюков, а в подготовке законов, издаваемых султаном (ферманов; перс. «постановление») принимали участие представители Диван-и-Хумаюн (Государственного совета). В ходе процесса выработки решения учитывались местные условия и сложившиеся обычаи, поэтому для разных регионов могли приниматься разные законы.

Эти законы в первую очередь должны были упорядочивать деятельность тех, кто управлял различными провинциями Османской империи в целях соблюдения справедливости и недопущения злоупотреблений представителями властей.

Перед опубликованием их обязательно отправляли на экспертизу шейхуль-исламу.

Известно высказывание шейхуль-ислама Эбуссуд-эфенди: «На противоречащее шариату решение не может быть воли султана».

Обычное право называлось орф-и-падишах (право повелителя) и было упорядочено в кануннамэ.

Османское государство было большим и сложным по организации, поэтому ему нужен был и уголовный кодекс для борьбы с общественно опасными беспорядками. В то же время невозможно было ограничиться лишь телесными наказаниями или смертной казнью. В зависимости от обстановки в империи требовалась вариативность наказания. Например, в годы финансового дефицита появлялась потребность в увеличении денежных штрафов и введения новых налогов, которые назывались «такалиф -и-орфийе» в отличие от налогов предусмотренных шариатом, называвшихся «такалиф-и-шарийе».

Шариат давал право в случаях, когда конкретное наказание за то или иное преступление не было определено оставлять его на усмотрение султана (та’азир). Кроме этого у правителя было право введения новых налогов.

Так, например, после поражения в морской битве при Лепанто потребовалось увеличить число гребцов на галерах и преступников стали отправлять отбывать наказание именно таким образом.

В канунах ссылки на шариат и орф всегда давались вместе, а шейхуль-исламы обладали абсолютными полномочиями «выслушивать и решать все конфликты по нормам шариата и орфа».

Между шариатскими судьями и служащими государственного аппарата управления всегда существовало некое соперничество: последние постоянно стремились расширить сферу применения обычного права, чтобы выносить более суровые наказания, особенно за преступления против государства, тогда как кадии стремились, чтобы они действовали в рамках законов шариата.
Отзвуком этой борьбы можно считать другое высказывание Абуссуд-эфенди: «Кто на стороне аль-и-орф (государственных чиновников) не может быть справедлив».

Следует отметить, что кадии, выполняя свои обязанности ни от кого не зависели. Региональные правители - бейлербеи и санджакбеи хоть и присутствовали на судебных разбирательствах, но никак в них не вмешивались.

В случае, если местные правители начинали оказывать давление на суд кадий мог передать его прямо на рассмотрение в Диван-и-Хумаюн, тем самым обеспечивая справедливость при судебном разбирательстве.

Ильдар Мухамеджанов.

wall-23232544_1203511

Между Востоком и Западом: драгоманы в Османской империи 

В историческом районе Стамбула Бейоглу есть узкая улица-тупик, которая называется Терждуман Чикмаси. Здесь некогда располагалась школа по обучению иностранным языкам, основанная французами еще в XVII веке. Французские переводчики, изучившие жизнь Европы и Османской империи, стали своеобразными культурными посредниками между Востоком и Западом.

Османский государственный аппарат нуждался в переводчиках, так как территория империи простиралась от Африки до Центральной Европы и в помощь чиновникам, управлявшим разноязычными племенами, населявшими ее, требовались люди, владевшие разными языками и наречиями. Таких людей называли тарджуманами (от арабского «тарджама» – переводить). Европейцы слегка исказили это слово, произнося его на французский манер: «драгоман». Им обозначали в том числе и европейцев, владевших восточными языками.

В обязанности драгоманов входил перевод дипломатических договоров, коммерческой и политической переписки и переговоров, посредничество в дипломатических миссиях при османском дворе и разрешение спорных ситуаций, возникавших в отношениях между султаном и Великим визирем с одной стороны и послами иностранных держав при османском дворе – с другой.

В исторических османских хрониках XVI века есть сведения о двух известных османских драгоманах – греке Юнус-бее и баварском немце Махмуд-бее. Другой не менее известный османский драгоман – венгр Мурад-бей, полиглот, владевший персидским, латинским, хорватским и арабским языками перевел на османско-турецкий язык работу знаменитого древнеримского оратора и философа Цицерона "Cato Maior de Senectute" («Катон Старший о старости»).

Столетием позже драгоманами в основном становились представители семей этнических греков, живущих в квартале Фенер. Из их среды выделялись так называемые «великие драгоманы» – «хумаюн терджимаси».

Разными путями попадали на должности драгоманов принимавшие ислам этнические немцы, итальянцы, греки и венецианцы, искушенные в дипломатическом этикете и владевшие навыками устного перевода. Они, как правило, делали успешные карьеры при османском дворе.

В лондонском музее Виктории и Альберта – крупнейшем в мире музее декоративно-прикладного искусства, есть несколько акварелей, изображающих типичных османских драгоманов и членов их семей.

«Великий драгоман» в белой шелковой накидке

На одной из них изображен «великий драгоман» в белой шелковой накидке, красном кафтане с широкими рукавами и высокой меховой шапке.

Согласно дворцовому этикету во время приемов иностранных послов драгоман располагался между иностранным дипломатом и султаном. На других акварелях можно заметить отличия в одежде драгоманов разных вероисповеданий: иудеи одеты в черную одежду, православные – в желтую, армяне – в красную.

Есть также изображения семей придворных драгоманов. На одном из них показана семья, внешний вид которой свидетельствует о высоком уровне благосостояния переводчиков, работавших на благо империи.

Мать с двумя детьми стоит на фоне комнаты, интерьер которой выполнен в стиле рококо.

Стены комнаты обтянуты французским шелком. Мебель также привозная. Лишь низкая софа – в турецком стиле. Интересно, что одежда маленького мальчика – сына драгомана в общих чертах копирует одежду его отца.

По интерьеру комнаты видно, что семья довольно богатая, так как она пользуется привозными европейскими товарами.

Интересно, но следы школы переводчиков, основанной французами в Бейоглу, прослеживаются в основании Национального Института восточных языков, созданного в Париже в 1795 году и действующего до сих пор. Его студенты изучают различные азиатские и африканские языки и культуры. Впрочем, не следует забывать, что он был основан в первую очередь для облегчения управления французскими колониями в Азии и Африке.

Стоит отметить и тот факт, что еще до французов венецианцы отправляли молодых способных юношей в Стамбул для изучения восточных языков.

С XIX века ситуация резко изменилась. После того как греки утратили доверие у османских властей, они стали вести подготовку переводчиков и дипломатов из числа этнических турок.

Однако политические перипетии не мешали интенсивному культурному обмену между османами и Европой.

В его развитие внесли свой посильный вклад и драгоманы. Так, например, Ахмед Вефик-паша перевел на турецко-османский язык с французского 16 пьес известного французского драматурга Жана-Батиста Мольера. В то же время австрийский драгоман Йозеф фон Хаммер-Пургсталл сделал перевод знаменитого «Дивана» Хафиза с персидского на немецкий язык.

Не следует забывать и главного переводчика французского посла в Османской империи – Андре дю Рие, сделавшего первый перевод Корана на французский язык. Его коллега Жан-Батист Ольдерман написал учебник турецкого языка.

Поистине, труд драгоманов, составлявших словари и путеводители, переводивших книги позволил европейцам расширить свои представления о Востоке, исламе и мусульманах.

И хотя зачастую эти работы преследовали чисто утилитарные цели, они являются неотъемлемой частью общего культурного наследия, возникшего в ходе взаимодействия Европы и мусульманского мира.
.islam-today.
(Ильдар Мухамеджанов)